ПОИСК ПО САЙТУ 
поиск по ресурсному центру Людмила Трухан – на момент интервью секретарь Странового координационного комитета по взаимодействию с Глобальным фондом, член Руководящего комитета Евразийской сети снижения вреда (Беларусь). Врач-эпидемиолог, принимала участие в разработке и внедрении первой программы снижения вреда в Республике Беларусь в 1997 году, а также в создании и организации работы программ обмена шприцев в Беларуси в рамках грантов Глобального фонда с 2005 года С 2000 года была менеджером программы снижения вреда в г. Солигорске, которая, по оценке UNAIDS, вошла в число лучших практик по охвату потребителей инъекционных наркотиков профилактическими программами. На данный момент Людмила является консультантом Управления ООН по наркотикам и преступности.
Леонид Власенко – на момент интервью старший программный менеджер Clinton Health Access Initiative (Украина). Врач-психиатр. В сфере оказания помощи людям, страдающим разными формами зависимости уже более 30 лет. Леонид работал врачом в отделении детоксикации и психотерапии наркологической амбулатория, заместителем главного врача областного наркодиспансера по лечебной работе. Автор и соавтор ряда работ и исследований в области наркологии и заместительной терапии. Последние 10 лет активно сотрудничает с национальными и международными НПО в сфере внедрения стратегии снижения вреда в практику общественного здравоохранения и в сфере реформ наркополитики.
Людмила Трухан
– Людмила, Леонид, как начинались программы снижения вреда в Украине и Белоруссии?
Людмила: – В 1996 году в Белоруссии произошла вспышка ВИЧ-инфекции среди людей, употребляющих наркотики инъекционно, в городе Светлогорске. Одномоментно было зарегистрировано 800 ВИЧ-позитивных людей. Приехало много международных экспертов, и местные власти приняли решение создать общественную организацию “Родители за будущее детей”. Председатель этой организации Екатерина Фисюк вместе с врачом- наркологом Владимиром Романцовым организовали в 1997 году работу первого пункта доверия для ЛУН в стране, стали заниматься обменом шприцев и консультированием наркопотребилей, тогда же появились первые аутрич-работники.
У истоков программ снижения вреда был офис UNAIDS в Беларуси (Роман Гайлевич организовывал первые программы снижения вреда в Беларуси: в Светлогорске, Могилеве, Витебске, Минске, с 2000 года к ним присоединились Солигорск и Пинск) и фонд “Открытое общество” (OSF). С 2003 года координировать программы снижения вреда стало общественное объединение “Позитивное движение” и Программа развития ООН, а в 2004 году пришло финансирование Глобального Фонда.
Беларусь уникальна тем, что с самого начала пункты обмена шприцев работали и на базе общественных организаций, и организаций здравоохранения. В 2000 году открылся пункт обмена шприцев – анонимный консультативный кабинет на базе Солигорского районного центра гигиены и эпидемиологии, где я тогда работала. Он вошел в лучшие практики UNAIDS по охвату наркопотребителей профилактическими программами.
В 2002-2003 годах, благодаря ЕССВ, была создана первая команда аутрич работников в Минске, началось обучение аутрич- работников из других городов. Начались шаги в адвокации – оказании юридической помощи аутрич-работникам . При поддержке ЕССВ были организованы первые стажировки в Польшу для представителей правоохранительных органов, власти и общественных организаций по ознакомлению с работой программ снижения вреда, включая заместительную терапию. То есть, по сути, там мы впервые увидели континуум услуг. Были поездки в Украину, в Полтаву. Из Литвы Раминта Штуйките (первый исполнительный директор Секретариата ЕССВ – прим.ЕССВ) к нам привозила очень много экспертов. Они и оценивали, и помогали создавать программы.
Программы заместительной терапии метадоном в Беларуси работают с сентября 2007 года. У истоков программ заместительной терапии стоял бывший главный нарколог Минздрава Владимир Максимчук. Вначале был пилотный проект в Гомеле, на базе Гомельского областного наркологического диспансера. Благодаря тогдашнему главному врачу Гомельского областного наркологического диспансера Тумилевичу Витольду, психологу, заведующей отделением диспансера Шабалиной Людмиле и всему персоналу кабинета заместительной терапии метадоном при финансовой поддержке Глобального фонда удалось создать систему комплексного оказания медицинской и психосоциальной помощи пациентам ОЗТ. Сейчас насчитывается в стране девятнадцать программ заместительной терапии, и планируется открытие еще четырех.
Так как в Беларуси ограничено число доноров, то финансирование программ снижения вреда осуществляется только Глобальным фондом. Унас работало до пятидесяти пяти программ снижения вреда, ноо о потом мы сократили их число потому, что, открывая программы обмена шприцев в маленьких городах, они просто не рентабельны.
Леонид Власенко
Леонид: – В Украине снижение вреда начиналось приблизительно в то же время (середина 90х гг.- прим.ЕССВ). Получилось так, что у нас тоже в 1994-1995 гг. была зафиксирована вспышка ВИЧ в Одесской и Николаевской областях. Государство начало создавать центры СПИД, которые занимались в основном тестированием, регистрацией случаев и лекциями о ВИЧ для населения. О профилактике среди уязвимых групп речь конечно не шла. Инициатива открытия программ снижения вреда в Украине принадлежит фонду “Открытое общество”. В Украине есть филиал OSF, называется фонд “Відродження” (“Возрождение” – прим.ЕССВ), если не ошибаюсь, тогда там отделением общественного здоровья руководил Вячеслав Кушаков, который потом стал организатором Альянса по ВИЧ-СПИД. Первые программы обмена шприцев запустились в нескольких, самых крупных городах: Одесса, Полтава, Львов, Донецк.
Тогда была открытая наркосцена, удалось наладить работу все проходило очень удачно, достичь видимых результатов. Фонд “Відродження” финансировал покупку шприцев, а Альянс получил грант на социальное сопровождение и финансировал зарплату персонала.
Потом Кушаков ушел в Альянс и снижение вреда возглавил Денис Полтавец (врач-психиатр, с 2000 по 2005 год работал руководителем Программы “Инициативы в общественном здравоохранении” Международного Фонда “Вiдродження” – прим.ЕССВ), он же начал заниматься вопросами заместительной терапии. Хочу еще вспомнить Лену Кучерук, которая работала в отделе общественного здравоохранения и со Славой Кушаковым и с Денисом Полтавцом, и в настоящее время продолжает работу в фонде.
Продвижение заместительной терапии началось в конце 1990-х начале 2000-х с того, что к нам приехал Эмилис Субата (Директор Вильнюсского центра лечения болезней зависимости, один из основателей ЕССВ – прим.ЕССВ).
Людмила: – К нам также Эмилис Субата приезжал, он был консультантом по открытию заместительной терапии в Беларуси, когда пришел в страну Глобальный фонд.
Леонид: – Эмилис делал презентации, привез фильмы: про метадон, метадон в тюрьмах, метадон в цыганском таборе – ЕССВ занималась вот такой адвокацией.
Самый мощный толчок снижению вреда в Украине дал Глобальный фонд. Потому что уже тогда вопрос финансовой поддержки стоял на повестке дня – OSF вечно бы не смог поддерживать эти программы, у них такой миссии не было. С приходом Глобального фонда, программы снижения вреда начали включать в государственную программу по противодействию эпидемии ВИЧ, правда денег государство не выделяло, но поддерживало проекты, которые реализовывали НГО.
По заместительной терапии – первый пилотный проект был по бупренорфину в Херсоне, далее в Киеве в 2004 году, его поддерживал UNDP (United Nations Development Programme – прим.ЕССВ), затем на базе Херсонского проекта началось исследование к которому также подключился Эмилис Субата.
Людмила: – В Беларуси с октября 2014 года содержание кабинетов заместительной терапии полностью за счет государства, а за деньги Глобального фонда закупаются только диспенсеры для распределения метадона и сам метадон. . К сожалению, охват программами заместительной терапии в Беларуси сократился, и почти 300 человек ушли из программы.
– А как происходило сотрудничество с ЕССВ в то время?
Леонид: – ЕССВ очень сильно помогала оформлять тезисы, для получения стипендий.
Людмила: -Сотрудники организаций здравоохранения, правоохранительных органов, общественных организаций приезжали в Литву – смотрели, как организована работа программ снижения вреда, реабилитационных центров, межсекторальное партнерство. Наверное, все исследования и нормативная база, на которую нужно было ссылаться, имела ЕССВ – как единственное место, сайт, где можно было получить достоверную информацию, научно обоснованные данные. Другого такого русскоязычного источника для нас не было. Мне кажется, понятие “наркополитика” вообще ЕССВ ввело. Еще была огромная помощь в участии на конференциях. И финансово, и экспертно.
Когда мы начали в рамках Глобального фонда работать с программами снижения вреда, их надо было открывать. И много. Люди были еще не обучены, и когда я в первый раз пришла работать координатором программ, первым человеком, к кому я обратилась за помощью, стала Раминта Штуйките. Она приехала к нам на первую встречу программ снижения вреда в Беларуси. Я помню, как она выступала в большом, полном зале: директор ЕССВ, человек, который тогда так сильно вдохновил нас. Благодаря технической помощи ЕССВ, в начале 2000-х началось создание и аутрич-команд. Все сотрудники Секретариата — ЕССВ- это эксперты, к которым можно обратиться в любой момент, и всегда получишь помощь.
Леонид: – Да, в регионе Центральной и Восточной Европы и Центральной Азии (ЦВЕЦА – прим.ЕССВ) были и остаются поистине уникальные люди в снижении вреда. Вот, например, в Кыргызстане – стране, которая все сама сделала, без грантов, Тынчтыкбек Асанов (главный нарколог Министерства здравоохранения и директор Республиканского наркологического центра г. Бишкек, Кыргызстан – прим.ЕССВ). Он начинал заместительную терапию в регионе Средней Азии, в Кыргызстане фактически, все сам продвинул. У нас в Украине, главный нарколог на тот момент Анатолий Виевский тоже сторонник заместительной терапии, на базе возглавляемой им ассоциации наркологов написали первые методрекомендации по метадону.
Людмила: – У нас был Владимир Максимчук (бывший главный нарколог Минздрава Белоруссии – прим.ЕССВ), тоже уникальный товарищ. Продвинул в Беларуси внедрение заместительной терапии. Бывший главный нарколог Минздрава Алексей Александров также много сделал для внедрения заместительной терапии в стране и для включения новых городов в ОЗТ.
Леонид: – С государственными структурами всегда непросто. Помню историю, как Кестутис (Кестутис Буткус, программный координатор самоорганизации людей, употребляющих наркотики, НКО “Ресетас“, Литва – прим.ЕССВ) и его друзья активисты, в 2003 году ехали на какое-то мероприятие в Одессу. А я в тот момент только вернулся из Литвы, и знал, что Кестутис участник метадоновой программы. Я с ним связался и говорю: “Ты не хочешь на обратном пути заехать в Днепр и поучаствовать в круглом столе на тему заместительной терапии?” (У нас тогда ее еще не было). Он согласился. И вот, собирается круглый стол, приходит Кестутис, среди приглашенных собрались ректор университета, какие-то генералы… Вот они все сидят, Кестутис спокойно, в своей манере рассказывает про заместительную терапию. Смотрю – сидит начальник ОБНОН (Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков – прим.ЕЕСВ) и что-то в голове у него не “срастается”. Он встает и спрашивает: “Когда вы закончили принимать метадон?” Кестутис говорит: “Так я и сейчас его принимаю”. “А как же вы приехали?” Тут Кестутис достает и показывает фляжку с метадоном и говорит: “Ну как, у меня же выписка, все документы есть”. Смотрю начальника отпустило, он потом делился с Кестутисом: “Я же знаю, кто такие наркоманы. Они какие-то неадекватные, а смотрю на тебя – ты нормальный.” Кестутис говорит: “Я же на метадоне.” И начал рассказывать ему азы по заместительной терапии. Потом он уехал, но с тех пор начальник Днепровского ОБНОН никогда никаких нам препятствий не создавал.
– Людмила, Леонид, а какая ваша история – как вы пришли в снижение вреда?
Людмила: – Моя история началась практически параллельно со вспышкой ВИЧ в Светлогорске, только там зафиксировали ВИЧ, а у нас в Солигорске – рост заболеваемости вирусными гепатитами B и C. Я врач-эпидемиолог, проводила расследование этой ситуации, и в какой-то момент стало ясно, что есть связь между эпидемией и наркотиками. Тогда в Светлогорске уже открылись две программы обмена шприцев, Солигорский райисполком арендовали целый автобус, посадили чиновников, представителей организаций здравоохранения и общественных организаций и отправились в Светлогорск. Помню, приехали в пункт доверия, нам все показывают, рассказывает, как это важно и тогда один из руководителей исполкома Солигорска (городской исполнительный комитет – прим.ЕССВ), которая приехала с нами, говорит: “Так получается, что моя внучка тоже может встретиться с наркопотребителями?”. Я говорю: “Да.”, рассказала ей про гепатиты. Они были поражены… Мы стали обращаться везде, где можно, чтобы получить финансирование программ обмена шприцев в Солигорске. Нас поддержал Республиканский центр профилактики ВИЧ/СПИДа, и заведующая отделом Бруцкая Светлана помогла написали первую проектную заявку на финансирование программы снижения вреда. И когда пришло первое финансирование, решили открыть пункт доверия на базе Солигорского центра гигиены и эпидемиологии – прямо на входе в здание. 1 февраля 2000 года стали работать, помню, первые два дня сидели, ждали клиентов, было очень страшно, что никто не придет. А к концу года их уже обратилось 1200 ЛУН. Кстати, первыми пришли не клиенты, а ребята из Церкви христиан веры евангельской и стали приглашать клиентов ПОВ в церковь, на амбулаторную реабилитацию.. Постепенно клиенты стали приходить раз в неделю, сработало “сарафанное радио”, они пришли – рассказали другим, пришли следующие… Они меня знали и не боялись. Днем я была на работе, а вечером сразу шла в пункт. Я понимала, что мы можем повторить Светлогорск, если не будем оказывать помощь ЛУН, консультируя их по безопасному поведению и предоставляя средства защиты Пункт обмена шприцев был через одно здание от местной милиции. Благодаря хорошим отношениям, милиция поменяла маршрут патрульной постовой службы для того, чтобы не мешать проходу клиентов.
Кроме ЕССВ, в становлении программы снижения вреда в Беларуси очень помогали Анна Мошкова из IHRD, Александр Слатвискас из Клайпеды, Андрей Протопопов из Полтавы, Анна Саранг из Москвы.
А с 2005 года я перешла работать в Группу управления грантом Глобального фонда по ВИЧ и координировала работу анонимных консультативных пунктов для наркопотребителей (так в Беларуси назывались ПОШ) и групп взаимопомощи для ЛЖВ. Работая в Белорусском общественном объединении «Позитивное движение», которое координировало и продолжает координировать работу ПОШ в стране, познакомилась с замечательными людьми, которые преданы снижению вреда, любят и уважают клиентов. Без этого не может быть эффективной работы по снижению вреда.
Леонид: – Я работал в наркологии, психиатр по образованию. С 1998 года стал начмедом (начальником медицинской службы – прим.ЕССВ) областного наркодиспансера Днепра (ранее Днепропетровск, Украина – прим.ЕССВ). Я был далек от всех профилактических программ обмена шприцев в то время это нас мало трогало, считалось, что это прерогатива центров СПИД, да и в городе их на тот момент не было В 2002 году, увидел объявление, что американская программа обменов IREX, предлагает 4 месяца стажировку. Я подал заявку, выбрал программы заместительной терапии, ведь теоретически знал, что это такое, а практически… Денис Полтавец связал меня с коллегами в Нью-Йорке, они связалась с Бобом Ньюманом, который считается „папой метадона” в США и мне посчастливилось проходить стажировку в клинике Beth Israel (Нью-Йорк), и позже, в Чикаго. Увидел самые разные программы, в том числе и программы обмена шприцев в нижнем Истсайде, и в Чикаго, познакомился с Дэном Биггом (Чикаго Рекавери Альянс), поездил с его минивеном по всем точкам Чикаго, увидел, как делается обмен шприцев. Здорово помогла с программой визита Анна Мошкова из IHRD, организовывала встречи, визиты, потом она еще к нам в Днепр приезжала, смотрела как мы внедряем обмен шприцев Как только я вернулся в Украину, сразу занялся вопросами заместительной терапии – я ушел со своей официальной работы, перешел в ассоциацию наркологов. Мы писали методические рекомендации по заместительной терапии, потом начались пилотные проекты. Параллельно, наши друзья в Днепре организовали благотворительный фонд “Виртус” – среди них, Оля Беляева (сейчас – менеджер Команды по развитию потенциала членов сети и сообщества, ЕССВ – прим.ЕССВ). Началась совместная работа и тут подоспел Глобальный фонд – запустились программы обмена шприцев, и как результат, была организована Ассоциацию участников заместительной терапии. Получилось так, что в общественное движение я пришел позже, первым был профессиональный интерес.
Людмила: – Для меня, все, кто работал в снижении вреда, эти люди – фанаты своего дела. Мне кажется, люди со стороны просто не шли сюда.
Леонид: – Эмилис Субата был ведь и Медицинским консультантом, Регионального Европейского Офиса Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ – прим.ЕССВ). И смог “подтянуть” к нам серьезные исследования. Нам же все время тыкали по заместительной терапии – “это не эффективно”, “это отравляет”. Так он привез экспертов даже из Австралии. Я, как сейчас, помню, эти материалы – сравнивали заместительную терапию в Украине, в Индонезии, в других странах… Большое исследование было. И доказали в чем именно эффективность. Это 2004 год!
Знаете, когда идет практическая работа, всегда чем-то одним не ограничивается. Когда я проводил исследование в Херсонском пилотном проекте, ко мне приходили пациенты, заполняли анкеты, далее, я с ними проводил несколько раз собеседования. Завязались определенные человеческие отношения, они начали интересоваться что это такое вообще – снижение вреда, я рассказывал. Как результат, они организовали свою организацию. Дальше, пошла новая волна активизма – в южных областях Украины. Ребята, ездили, агитировали, адвокатировали за снижение вреда.
Людмила: – А у нас врачи-наркологи, которые открывали кабинеты заместительной терапии, тоже учились у Эмилиса Субаты, приезжали в Литву, , а потом уже Эмилис приезжал в Беларусь как эксперт, и с миссией ВОЗ приезжал, проводил тренинги для персонала программ ОЗТ.
– Есть ли какие-то особенности снижения вреда того времени – что изменилось в регионе Восточной Европы?
Леонид: – Может это мое личное впечатление, но, когда все начиналось по снижению вреда в регионе, был очень большой компонент мобильности. Кто-то куда-то ездил, общался. Это было очень эффективно.
Людмила: – Да, это правда, было много тренингов, стажировок. Сейчас у нас даже обычных тренингов для сотрудников ПОШ и ОЗТ нет по снижению вреда, профилактике профессионального выгорания. Правда, хорошо, что есть региональная программа ЕССВ “Снижение вреда работает – обеспечьте финансирование!”, благодаря которому постоянно идет обмен опытом между организациями из 6 стран, участвующих в реализации проекта, а также мобилизировалось сообщество людей, употребляющих наркотики (ЛУН).
Леонид: – У нас была показательная ситуация по Днепру. Когда принималось решение по заместительной терапии, мы отвезли часть наших сотрудников в Литву, провели подготовку. Двое поехало в Америку. И после этого, уже дома, на очередном заседании медиков, один из этих двоих, руководитель департамента здравоохранения, который был все время против внедрения заместительной терапии (“Какой метадон?”) встал и говорит: “Вы знаете, я ошибался.” Мышление у человека поменялось. Я считаю, что это даже больше, чем просто материальная заинтересованность ведь бывает, для врачей, мы что-то доплачиваем, компенсируем их участие в снижении вреда, они это приветствуют. Но порой достаточно просто выйти из своей привычной оболочки, съездить, посмотреть, а что там – в мире происходит. И что могу сделать лично я.
